Делая очередной шаг, Ализ обернулась и посмотрела на цепочку собственных следов, ведущих от входа в замок в сторону озера. Следы были небольшими и очень четкими - свежий снежный покров прекрасно сохранял на себе все отпечатки. Разглядывая ближайший след, хаффлпафка едва слышно вздохнула с некоторым разочарованием. Ей было жалко портить этот чистый лист, созданный самой природой.
Впрочем, лист сам по себе уже не был идеальным. На нем виднелась еще одна, уже слегка занесенная, дорожка из чьих-то следов, более крупных. Ольсен оставалось лишь надеяться на то, что ее смелая догадка окажется правильной, и эта дорожка приведет ее к искомому. Конечно, обычно Марвин Чейз – а именно его она рассчитывала встретить сейчас – не был кем-то, кого приходилось искать. Он всегда появлялся где-то рядом с девушкой в самый удачный для этого момент – или же это Ализ находила его в подобные мгновения? Этот вопрос никогда не казался девушке существенным. И все же теперь уже несколько раз в моменты, когда Ализ необходимо было хотя бы просто увидеть своего лучшего – а может и единственного – друга, у нее не выходило его найти. Сначала это было не слишком приятной неожиданностью, но в последнее время начало вызывать некоторые беспокойство. Девушка слишком привыкла к их с Марвином недоразговорам; любую фразу можно было закончить на середине, увидев в глазах собеседника понимание, а последующее молчание часто было куда лучше любых других не слишком нужных слов. Внезапно долгое отсутствие подобного общения делало мир девушки куда более хрупким и неустойчивым: неужели она каким-то образом могла упустить что-то, что способно было так повлиять на их, казалось бы, уже долгое время неизменные отношения? Ализ надеялась, что это невозможно.
Медленно обходя поваленное дерево, лежащее у озера, девушка заглянула за ветви и улыбнулась. Дорожка действительно вела к Чейзу, который внимательно рассматривал падающие снежинки и, очевидно, так увлекся, что даже не услышал звук ее шагов. Ольсен обогнула дерево и подошла к рейвенкловцу. Он наконец-то заметил ее, странно тряхнул головой и слегка улыбнулся в ответ на ее незамысловатое «Привет». Кажется, мир медленно вставал на место, замедляясь до своей привычной скорости. На лице Ализ появилась робкая улыбка, когда она, вновь опустив взгляд после того, как на мгновение встретилась им с Марвином, присела на предложенное место. Не удержавшись от внезапного эмоционального порыва, девушка даже протянула руку и едва коснулась пальцами руки Чейза, тут же, впрочем, перенеся руку назад. От озера шел легкий пар, что делало зрелище заснеженного Хогвартса еще более волшебным. Последовавшая за ее появлением тишина ничуть не мешала девушке улыбаться. По крайней мере, это ощущалось как нечто само собой разумеющееся. В отличии от слов, последовавших за этой тишиной.
В самих словах, конечно, не было ничего страшного. А вот в интонациях, с которыми они были сказаны, слышалось что-то непривычное, чуждое и потому не слишком приятное. У Ализ не сразу получалось понять, что именно было смешано в этом маленьком эмоциональном клубке. Даже после небольшой паузы, повисшей после слов Чейза, Ализ все еще не до конца понимала, что он имел в виду.
- Да, мы были... Здесь, - просто сказала девушка, мельком отсекая проносящиеся в голове воспоминания о том дне, проведенным с профессором и все еще продолжая искать подходящие слова. Воспоминания никак не могли помочь ей в последнем. В конце концов, какая здесь вообще могла быть связь? – Здесь красиво и тихо. Мне здесь нравится, - закончила хаффлпаффка уже без следа улыбки на лице. Она почему-то чувствовала себя виноватой, но никак не могла понять, в чем ее вина. Чувство беспокойства слегка пугало ее из-за столь резкого возвращения. Еще сильнее выпрямив спину, Ализ пару раз провела правой рукой по левому плечу: по телу девушки только что пробежал внезапный холодок.
Бросив секундный взгляд в сторону Чейза, девушка вновь начала следить за паром, поднимающимся с поверхности озера. Это должно было успокаивать, могло бы дать еще немного времени на обдумывание происходящего, позволило бы слегка прийти в себя...
Из груди Ольсен вырвался неожиданный для нее тяжелый вздох, который она поспешила прервать. Став от этого прерывистым, вздох прозвучал почти что испуганно, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Медленно отведя взгляд от озера, Ализ взглянула в противоположную от Марвина сторону, выждала еще пару мгновений, после чего все-таки смогла повернуться к рейвенкловцу и взглянуть на его лицо.
- Если я обидела тебя, то я не знаю, как это случилось. Но я не хотела этого. Не хотела. Никогда.

Дерево, корни которого приютили Марвина и Ализ, было очень старым, гораздо старше самой Ольсен. Кажется, девушка всегда помнила его таким, каким оно было сейчас: сваленным ураганом, прошедшим здесь много лет назад, и лежащим теперь на земле, изогнув свои толстые переплетенные между собой корни и вытянув их вдоль берега. Само же дерево помнило хаффлпаффку очень разной, как помнило оно и многое другое. Его шершавая кора знала прикосновения ее ладошек до того, как она познакомилась с Марвином и в один прекрасный момент поняла, что друга лучше, чем он, ей никогда не встретить; его ствол помнил хаффлпаффку, прячущуюся в отбрасываемой им тени, до того, как она впервые пришла на лекцию профессора Сельвинна и, конечно же, до того, как "профессор Сельвинн" превратился в просто "Эрика"; узловатый и крупный корень мог припомнить сидящую на нем сейчас девушку до появления Лили и после ее исчезновения.
Мысль о Лабланш кольнула неприятным ощущением холодка в области затылка, отчего Ализ растерянно потянулась было правой рукой к шее, но смогла плавно изменить движение еще на середине пути: медленно, не совсем осознанно девушка коснулась пальцами правого плеча. Без Лили было тем тяжелее, чем больше времени проходило. Но заполненная тягостным ожиданием ее появления незаконченность не могла сравниться с растущей между ней и Чейзом пропастью, состоящей из обжигающе холодной пустоты. Она была особенно пугающей, потому что немного напоминала о том небольшом пространстве, всегда существовавшем между ними: слегка прохладном, а не ледяном; позволявшем существовать недосказанности с обеих сторон, без попыток прояснить слишком туманные вещи, которым ни к чему было приобретать более ясные очертания. Прохлада того пространства была приятной, располагающей. От нее не хотелось сбежать, как от этой холодной пустоты; в ней хотелось остаться. А теперь все это просто исчезло.
Ализ правда пыталась что-то исправить. Она старалась заполнить пустоту звуками, которых, казалось, так не хватало, но та превращала все ее попытки в ничто. Данный же невпопад ответ рейвенкловца лишь сделал эту пустоту более глубокой. Ольсен в растерянности отвернулась, не встретив даже намека на ответный взгляд.
Пауза в разговоре длилась почти целую вечность, и в нее никак нельзя было укутаться, как в обычную уютную и мягкую тишину, часто сопровождавшую их прежние разговоры. Впрочем, последовавшие за паузой слова, несмотря на смысл, который они должны были нести в себе, не успокоили Ализ. Они лишь повысили внутреннее напряжение то предельной точки.
Да, конечно девушка не могла видеть чувства и эмоции так, как их видел Марвин, но не знать об их существовании она не могла. Ольсен готова была уцепиться за любую подсказку и поверить в любую, пусть даже самую нелепую причину, по которой все шло кувырком. Она не могла не винить себя, - от этой привычки вообще было тяжело избавиться - но если ситуация потребовала бы этого, девушка смогла бы поверить даже в то, что всему причиной погода и вызванная ею меланхолия. При всем желании хаффлпаффка не смогла бы поверить лишь в отсутствие тех эмоций, которые она не могла не заметить. Но именно в этом Марвин и пытался ее убедить. Медленно, до дрожи сжав пальцы в замок, девушка попробовала заставить себя повернуться к Чейзу, но так и не смогла этого сделать.
В конце концов, не могла же она напрямую сказать ему, какие чувства вызвали у нее его слова. При всем желании, даже будь оно у нее, Ольсен просто не смогла бы заставить себя попросить человека - любого, тем более Марвина - сказать ей правду, тем самым обвиняя его во лжи. Но ведь и промолчать сейчас она не могла. Прекратить попытки исправить то, что, кажется, еще можно исправить - есть ли что-то более сложное? Да и как вообще возможно не пытаться остановить подобный стеклянному шарику хрупкий, летящий в бездну мирок до того, как он и разобьется? Пауза затягивалась вновь.
- Ты никогда раньше не говорил мне неправду, - лишь факт, просто озвученное наблюдение, разве нет? Глупости. Конечно же даже Ализ знала, что нет, но было уже поздно. Теперь девушка точно не могла позволить себе вновь взглянуть на Чейза, а потому она упорно изучала падающие на носок ее сапожка снежинки. От собственных слов было страшнее, чем от надвигающейся пустоты. Хотелось совсем закрыть глаза, представить, что здесь нет ни ее, ни Марвина; что все это - лишь еще одна история, известная поваленному ураганом великану. Одна из тех грустных историй, героями которых не желает быть никто.

Упорно изучая притоптанный снег под своими ногами, Ализ продолжала водить носком сапога по земле, смешивая собственные застывшие в снегу следы с сыроватой землей, превращая их в грязь. Ей не хотелось смотреть на Марвина. Ей нельзя было на него смотреть. Слишком уж отчетливым было ощущение чувства вины, подбиравшегося к ней. Как будто один лишь взгляд в сторону Чейза - и оно набросится на девушку, окружит ее своей удушающей аурой, да так, что не вырваться, а дальше... Прикрыв глаза, Ольсен едва заметно вздрогнула от ощущения холодка, пробежавшего по телу.
Она была виновата перед ним. Не до конца понимала, в чем, но была уверена, что что-то сделала не так, в чем-то ошиблась. Да еще и назвала его лжецом... Губы девушки еле заметно дрожали, беззвучно перебирая слова, которые всегда кажутся подходящими ровно до тех пор, пока ты не пытаешься их произнести.
Она хотела бы извиниться, но не могла этого сделать, не зная, в чем не права. Абстрактные извинения - пустой звук, фальшивка. Таким вещам верить не стоит, как и прочим словам ни о чем - ведь они ничего не меняют. Если уж говорить, то - вдумчиво, с силой, с осознанием того, о чем и зачем ты говоришь. Если уж говорить, то - правду.
Ализ молчала.
Хриплое "прости" Чейза вызвало лишь грустную полуулыбку. Как точно он попал в цель, о существовании которой не знал. Его слова действительно были правдой. А то, что беспокойно роилось в ее голове, даже отдаленно не походило на истину. Так, десятки бессмысленных оправданий, несколько слов, чтобы закончить это подобие конфликта... Какая разница, что использовать, если в итоге это поможет убрать гнетущее напряжение, окутавшее их?
Хаффлпаффка растерянно покачала головой, отвечая на собственный немой вопрос. Разница была. Не слишком заметная постороннему глазу, но все же - та грань, которая отделяла неабсолютную, но все же чистоты от грязи; почти правильную тебя - от человека, быть которым ты не желаешь. Грань, которую Ализ никогда раньше не пересекала. Грань, пройдя сквозь которую, она перестала бы быть собой.
Девушка со всем возможным вниманием исследовала теперь уже грязь на носках своих сапог. Слова "земля" и "снег" - нейтральные, в каком-то смысле даже хорошие. Но если смешать их, получится "грязь" - мерзкое, неприятное слово, на которое не хочется обращать внимания; его хочется скрыть, избежав негативного оттенка; его хочется оставить где-то позади себя. Обычно.
Ализ не могла отделить себя от этого слова. Незаметным для себя образом она искала его вокруг - и всегда находила. В конце концов, грязь ведь не так уж сложно найти, если постараться, разве нет? Впрочем, она еще не пробовала искать в себе. Возможно, поиски стали бы еще более плодотворными. Это, разумеется, не принесло бы удовлетворения, но кто в этом мире живет ради того, чтобы быть довольным? Ализ не отказалась бы познакомиться с такими людьми. Ей многому стоило у них поучиться. Да и зачем пытаться изменить собственную жизнь, какой бы странной она ни казалась моментами, если ты все равно считаешь ее правильной? Рано или поздно привычная реальность все равно вернется на свое законное место, и ты, словно глупый ребенок, будешь радоваться ей - потому что она куда знакомее, гораздо ближе и роднее. Неважно, хорошая она или не очень; она твоя. С некоторыми правильными вещами стоило смириться.
Ализ нерешительно протянула руку в ту сторону, где сидел Марвин. Она не была уверена, что Чейзу будет понятен ее жест, но знала, что сама она все-таки нуждается в нем. Рука девушки, словно раздумывая, замерла в нескольких миллиметрах над ладонью Чейза, слегка дрожа от напряжения. Взгляд Ольсен перебежал с носов ее сапог на их с Марвином почти что соприкасающиеся ладони, а потом - на одно мгновение - на его лицо... Чувство вины приветственно раскрыло руки, приглашая хаффлпаффку в свои объятия. Ладонь девушки обессилено опустилась на руку рейвенкловца.
- Я... - начала было она, но тут же с усмешкой прервала себя. Если уж говорить, то - правду, помнишь? - Он нуждается во мне. Это правда. И я не знаю, в этом ли дело, но если в этом, то... Прости? - последнее слово как будто вытянуло из нее все силы, и Ализ со вздохом опустила плечи. Это было правдой. Всей ли? Собрав последние остатки сил, она на выдохе прошептала: И я не знаю, что c этим делать.

Она сказала все, что могла, и каждое ее слово было правдивым. Только вот правда не освобождала. Она ложилась на плечи, обвивала шею и не отпускала - до тех пор, пока ты не сдашься. До тех пор, пока эта правда не станет неотъемлемой частью тебя самого, и у тебя не останется ничего, кроме нее. Никому не нужна правда о других: куда предпочтительнее, чтобы они были такими, как тебе хочется, а не такими, какие они есть. Правда о себе нужна и того меньше. Потому что никому не нужен настоящий образ себя, искривленный, грязный и неправильный. Не такой. Не тот.
Ализ, выдавливавшая из себя правду по капле, уже выбилась из сил, но легче ей не становилось. Кажется, где-то внутри у нее оставалось еще немного истины, которая никогда не должна была принимать форму мыслей и уж тем более слов, ведь некоторые вещи лучше держать закрытыми и никогда не трогать. То, что это является твоим, не означает, что оно не способно причинить тебе боль, если ты будешь излишне неосторожен. Ольсен же была беспечна - не по привычке, но по необходимости.
Зная, что тем или иным действием она сделаем близким ей людям хорошо, Ализ не задумывалась о последствиях этих действий для себя, она просто делала. Как сейчас, когда правда была нужна, - пусть и не ей, а Марвину - она отдавала эту правду, ничуть не заботясь, что тем самым делает себе лишь больнее; что признается, насколько легко нужды совсем недавно еще постороннего человека стали для нее столь важными. Конечно, потребности любого человека были для девушки важнее, чем ее собственные - и это, к ее стыду, тоже было правдой, которую она ненавидела и которую стремилась спрятать как можно глубже, чтобы она не сразу выныривала на поверхность, чтобы ею не могли воспользоваться те, кто не должен использовать Ализ... Но спрятать истину совсем не легко, о нет, она норовит высунуть нос из-за каждого угла, выйти в свет, и потянуть за собой еще несколько истин: что есть люди, которые могут использовать Ализ; более того, они должны делать это. Чтобы Ольсен чувствовала себя хоть немного счастливой, они должны в ней нуждаться. Она могла быть счастлива лишь тогда, когда ее использовали важные для нее люди. В прошлом она иногда ругала себя за это, ругала громко и отчаянно, глядя в зеркало... Или это Лили кричала на нее тогда? Сейчас уже сложно было сказать. Сейчас это было не важно; она просто знала, что способно сделать ее счастливой - разве этого мало? Большего она не посмела бы желать.
В своих попытках сделать близких людей счастливыми Ализ упустила лишь одну крайне значимую вещь: человек, которого она знала совсем немного времени, вдруг каким-то невероятным образом оказался к ней ближе, чем Марвин, ее родной Марвин, который был рядом, казалось, всегда. Ольсен была настолько уверена в уютной тишине, ставшей аурой каждой их встречи, что даже не думала, что за тишиной может прятаться что-то еще. Она не искала, потому что не считала это важным. Но Марвин каждый раз был рядом для меня, а я для него, видимо, нет. Всего, что я могла дать ему, оказалось недостаточно.
Эта мысль была подобна пощечине, оставляющей след. Теперь-то Ализ видела это "недостаточно" во всем: в прикосновении к своей ладони - а она боялась даже коснуться его, порой опасаясь, что это будет лишним, но в действительности этого было мало; во взгляде глаза в глаза - сколько раз за все эти годы они так смотрели друг на друга? Ализ не любила, когда люди смотрели ей в глаза, но что если некоторым людям это было важно? Почему сейчас она думала об этом впервые?
Те моменты, когда ты вдруг понимаешь, что все делал не так, и хочется перемотать время назад и все переделать - и все это лишь невыполнимое желание... Ализ стремительно терялась в глазах Марвина, не понимая, как ей быть. Я же не знала, не могла знать, это - правда! Но это не было правдой. Никогда не было. Слова Чейза лишь подтверждали это. Она знала, что он в ней нуждается, но никогда не пыталась понять, насколько сильно.
- Я очень глупая, правда? - хотя чувство вины переполняло ее, девушка все еще не могла отвести взгляд от лица Марвина. Она боялась, что ее хитрое внутреннее "я" тут же попытается придумать что-то, выкрутиться из этой ситуации, окутав все это очередной удобной и подходящей ложью... Взгляд рейвенкловца сковывал не только саму девушку, но и это внутреннее "я". Оно обязательно придумает что-нибудь успокаивающее и приятное - потом. Сейчас же ей стоило хотя бы попытаться найти те правильные слова, которые смогут исправить хоть что-то. - Пыталась найти тех, кому я могу помочь, не думая, что искать совсем не надо... - но это все пустые оправдания. От них не становится легче, как бы правильно они ни звучали. Да, оправдания нужны были ей как воздух, но Марвину был нужно что-то другое. Пора перестать думать о себе. Хватит, слышишь? Была бы тут Лили, она могла бы возразить. Если, конечно, она вообще когда-то была. Это, впрочем, вообще больше не было важно.
- Я знаю, что тоже нужна тебе, но... - глубокий вздох, а ладонь, лежащая в его руке, судорожно сжимается, словно пытаясь жить своей жизнью; тонкие пальцы вцепляются в его руку, пожалуй, излишне сильно. Они уже не отпустят. Пока что - нельзя отпускать. - Но сейчас я здесь, рядом. Не с ним. С тобой. - Пока что - лишь слова. Но - правильные. И правдивые.